«Эта книга посвящается Бенни и его собратьям — всем брошенным кошкам и котяткам в клетках,
которые продолжают ждать долгожданного дома»
Джексон Гэлакси, кошачий папа и бихевиорист

Дорогие друзья, в нашем блоге представлено много материалов по книгам и роликам нашего любимого кошачьего папы Джексона Гэлакси. Кто регулярно читает эти статьи, наверняка оценил полезность советов и опыта специалиста по поведению кошек, тем более за его спиной стоят врачи и ученые-исследователи. Как заявил сам Джексон Гэлакси, миссия его жизни — это сделать нашу планету лучшим местом для кошачьих. Мы продолжаем автобиографический рассказ о том, как два сломленных существа помогли друг другу, это были сам Джексон и главный человек в его жизни - кот Бенни. Продолжение повествования от первого лица.

Обезвредить кошачью бомбу!
Прожив с людьми какое-то время, кошки и другие животные приспосабливают свое поведение к поведению окружающих их людей. Проявления агрессии часто случаются во время энергетических всплесков: «просыпаюсь и собираюсь на работу/учебу», «прихожу домой и готовлюсь к ужину», «закрываю лавочку на сегодня и готовлюсь ко сну». Зная свои «всплески», вы сможете предотвратить возможные моменты перевозбуждения ваших кошек. Если вы вовлекаете их в игру за десять минут до всплеска, перенаправив их энергию соответствующим образом, вы сможете обезвредить кошачью бомбу.

Сейчас я мгновенно переключусь в режим сумасшедшей, чрезмерно заботливой матери.
«Нет, Бенни, плохой кот, Рабби, Рабби, где ты, о Боже, подожди, ты под столом, это кровь??
Черт, нет, Бенни, как ты мог, о Боже, Рабби, да, подойди ко мне, давай, давай, тебе не нужно прятаться за диван, Кейт, спрячься за диван.
Джерри, что ты там делаешь, помоги мне, черт возьми!
Давай, давай, ДАВАЙ, Кейт, уйди с дороги, помоги мне передвинуть диван, хорошо, Рабби, я здесь, ты не возьмешь Бенни?
Осторожно — просто отведи его в ванную - выключи свет.
О, Рабби, слава Богу, все в порядке, я все исправлю, тебе больно, о, прости, я не хотела так сильно тебя прижимать.
Рабби, пожалуйста, прости меня, Бенни, какой же ты… ты маленький гребаный монстр!
О Боже, Рабби, пожалуйста, все в порядке?»
Когда Рабби впервые появился у меня на пороге (буквально, я открыл дверь и увидел четырехнедельного котенка), я, не придумав ничего лучшего, поселил его в гостиной среди четырех других кошек (вместо того, чтобы устроить ему безопасный «базовый лагерь», в котором можно расслабиться и поизучать запахи территории). В полной панике он вскарабкался на подоконник, где просидел следующие четыре часа, сидя совершенно прямо и наблюдая за едва заметными движениями каждого двуногого и четвероногого животного вокруг него. Он делал это до тех пор, пока его крошечное котеночье тельце больше не выдержало, после чего он заснул, свалился с подоконника и уткнулся лицом в ковер в гостиной. Спустя семь лет, в двух штатах и восьми семьях, я больше никогда не видел его испуганным. Он был Большим Папочкой весом более семи килограммов и защитником всего предсказуемого, поборником стабильности, которая необходима для сосуществования кошек, особенно в больших сообществах.

Прибытие нового кота?

Разбейте базовый лагерь!
Тот, кто говорит, что, знакомя кошек друг с другом, вы должны «просто дать им самим разобраться между собой», глубоко ошибается. Когда знакомите кошек друг с другом: Разбейте базовый лагерь. Вновь прибывшие должны чувствовать себя в безопасности на своей территории. Разместите их в достаточно небольшом пространстве, чтобы они могли занять его, с их собственными вещами и равными дозами вашего и их запахов. Знакомьте с помощью положительных ассоциаций. Время приема пищи — это прекрасная возможность для вас, знакомьте кошек друг с другом только по запаху, кормя их по разные стороны закрытой двери. Поддерживайте зрительный контакт между кошками во время еды в их темпе, а не в вашем!

Попрактикуйтесь в обмене площадками. Дайте понять, что дом не принадлежит какой-то одной кошке или какой-то группе. Все владеют всем, просто в разное время суток. Используйте свою интуицию, чтобы понять, когда стоит попробовать выпустить всех вместе. Неудачи неизбежны, но хаос можно предотвратить. Как вы узнаете, что он овладел своей площадкой? Ему комфортно там находиться на все 100 процентов, сидеть на окне, наблюдая за птичками, он не ползает по-пластунски, не прячется под кроватью и не подпрыгивает каждый раз, как открывается дверь. И, кроме того, есть более очевидные признаки: когда он сидит перед дверью и пытается прошмыгнуть мимо вас каждый раз, когда вы её открываете или когда вы слышите, как он скребется в дверь или мяукает с другой стороны двери. Обмен площадками позволяет каждому коту исследовать территорию другого, даже не видя друг друга. Это также возможность установить главные указатели — такие как кошачье дерево, лотки с наполнителем и т.д. для поглощения общих запахов. Обменивайте площадки попеременно. Это нужно потому, что, если кот будет сидеть взаперти весь день, энергия будет копиться и может получиться «кошачья бомба».

Делать надо так:
Вынесите нового кота из его базового лагеря, заприте его в ванной комнате.
Разрешите резиденту пройти в базовый лагерь нового кота и закройте дверь.
Разрешите новому коту исследовать остальную часть дома. Повторите.

С этого момента это уже их дело привыкать к новому окружению. Я бы не включал здесь таймер. Меняйте площадки в течение дня, не заставляйте резидента сидеть долгое время взаперти и не вынуждайте с места в карьер нового кота спать где-попало в доме. Надеемся, что такой процесс позволит котам узнать друг о друге очень много ещё до того, как они увидят друг друга, а это будет уже следующий шаг.

Время было выбрано неподходящее: мы собирались дать наш первый концерт в Fox Theater, самом большом театре в долине. Три дня спустя, когда концерт закончился, я повел Рабби на встречу с доктором Рэйчел. Во время драки он не получил серьезных травм — у него был поцарапан нос и не хватало нескольких пучков шерсти, но этого и следовало ожидать, когда два кота вступают в драку, но он потерял свою развязность, своё кошачье Моджо. Он ходил по дому как пария, ходил на цыпочках. Я сказал ей, что для того, что равносильно отречению от престола, просто должна быть причина. Все, о чем я мог думать, это документальный фильм о львиных прайдах в Серенгети, который я видел. В какой-то момент альфа-лев прайда растолстел и состарился, ему бросили вызов, и он унизительно (по крайней мере, с моей точки зрения) сбежал от молодого самца-претендента. Но Рабби было всего семь. Толстый? Да. Но не старый.

«Что ж, похоже, Рабби и Бенни понимали, что происходит, намного лучше, чем их коллеги», - сказала доктор Рэйчел. «У Рабби диабет». «Это чушь собачья», - сказал я. «Он… он не злоупотребляет алкоголем, не теряет в весе, его аппетит не изменился, Боже, он регулярно ухаживает за собой — у него даже нет перхоти». «Смотрите», - она протянула мне результаты анализа, и, конечно, она была права. «У него уровень глюкозы как в банке меда».

Ситуация, которую я не мог понять тогда, ясна мне сейчас, когда я пишу это: состав кошачьего общества изменился, и Рабби, из-за проблем со здоровьем, подавал сигналы о том, что он больше не тот кот, который способен поддерживать стабильность в ежедневных ритуалах разделения времени. Группа становилась все больше и сложнее, и в то же время его способность поддерживать ее стабильность и безопасность уменьшалась, особенно в условиях невероятно напряженного периода территориальной нестабильности и переходного периода. Было удивительно наблюдать за тем, что происходило в течение следующих нескольких недель. Рабби почувствовал облегчение. Его тело стало более расслабленным, теперь он с удовольствием лежал и наблюдал, а не с несчастным видом прятался на задворках общины. Вместо того чтобы испытывать стресс и давление, связанные с выполнением задачи, с которой он не справлялся, он был рад уйти в отставку и позволить Бенни выполнять работу, с которой он больше не мог справляться сам.

К сожалению, Рабби стремительно катился по наклонной плоскости. Он был невосприимчив ко всем методам лечения, которые мы пробовали: овечьему инсулину, человеческому инсулину и так далее. У него быстро развились симптомы, о которых я говорил ветеринару, что они отсутствовали — неутолимая жажда, из-за которой он постоянно мочился, периферическая невропатия (слабость задних ног и, в конечном счете, потеря контроля над ними, что превращало походы в туалет в кошмар) и стремительная потеря веса. (В то время я и не подозревал, что у меня был выбор: вместо инсулина я мог бы перевести его только на мясную диету без злаков, и это, возможно, спасло бы ему жизнь. Когда я узнал об этом много лет спустя, я некоторое время винил доктора Рэйчел в том, что она не разбиралась в кошачьем питании, но точно так же, как я не мог играть роль жертвы врачей, которые прописывали мне наркотики в течение стольких лет, я должен принять на себя ответственность за то, что не занимался самообразованием.)

Примерно через четыре месяца Рабби ушел от нас, и Бенни, Велуриа и я переехали на новое место к Бет, которая только что рассталась со своей девушкой. Наша с ней история была такой же долгой, как и моя работа в Боулдере, и ее динамика стала довольно предсказуемой: мы играли музыку и вдохновляли друг друга.

Диета Каткинса

Кошки - плотоядные животные, рожденные для того, чтобы охотиться на добычу и поедать ее. Не пшеницу, кукурузу и даже не рыбу. Мясо. Диета с высоким содержанием белка и низким содержанием углеводов - это то, что лучше всего подходит для долгосрочного здоровья кошек. Я предпочитаю сыроедение для кошек — да, сырое мясо, тем более что его стало так легко готовить, благодаря небольшим компаниям, специализирующимся на предоставлении животным высококачественных мясных альтернатив. Будучи облигатными плотоядными животными, кошки имеют короткий прямой пищеварительный тракт, идеально подходящий для поедания сырого мяса. Кроме того, вы никогда не увидите, чтобы кошка в поле поджаривала мышь на вертеле, не так ли? Тем не менее, если сыроедение вам не по карману, просто придерживайтесь «диеты Каткинса» и выбирайте высококачественный влажный корм без содержания злаков. Как вы узнаете, что он качественный? То же самое, что и для вас: ознакомьтесь с ингредиентами! Я знаю, что есть люди, которые говорят: «Фу, я всегда кормил своих кошек одним и тем же кормом, а моя последняя кошка умерла в двадцать три года». Я уверен, вы слышали истории о 112-летних людях, которые объясняют свое долголетие постоянным употреблением абсента и кубинских сигар. Конечно, такое случается, но зачем полагаться на удачу?

За следующие несколько лет мое «употребление» превратилось из плохого в нелепое. Все остатки притворства, за которые я держался, исчезли; когда я думаю о той квартире, все, что я вижу, это зыбучая яма на уровне сада, где я стал именно тем, чего всегда боялся. Я больше не мог говорить людям, что я «тусил», поэтому я просто ничего им не говорил. Я спрятался в своей спальне, постепенно отдаляясь даже от Бет. Мне было стыдно даже перед своей подружкой-наркоманкой, потому что она никогда ничего не делала, кроме как курила травку и время от времени пила виски, играя в бильярд. Я был один в своей комнате, колол кокаин, делал линии, переделывал их, наслаждаясь совершенством ритуала. Тихие, незаметные движения. Я не собираюсь никуда идти под кайфом. Я совершаю красивые движения. Я сам себя околдовываю. Нюхаю кокаин громко, но тщательно маскирую это шуршанием бумаги на случай, если Бет услышит. Набираю, приложив палец к маленькому зеркальцу, и втираю лед в десны. Теперь я достаточно взбодрился, чтобы приступить к остальной части нашей программы; сначала мы примем горсть Клонопина. У нас есть сорок минут до взлета. У нас есть пятнадцать минут на то, чтобы допить остатки вина и пойти в гостиную угоститься травкой из одного из наших многочисленных бонгов, трубок и т.д. Поскольку травка воняет (особенно все более изысканное дерьмо, которое мы покупали), я не могу скрыть это в своей комнате — приходится делиться. Затем, накурившись, я возвращаюсь в свою комнату, чтобы «пописать» (еще несколько строк, чтобы не упасть в обморок) — и выхожу, потягивая бокал отличного австралийского шираза (это правда, я действительно считал себя знатоком, а не алкоголиком). А потом я теряю сознание.

По сей день я не знаю, поняла ли Бет, когда несколько раз заставала меня лежащим лицом вниз на кухне, что у меня передозировка. На моей памяти (надо признать, весьма отрывочной) это происходило трижды. Было слишком темно, чтобы она могла разглядеть, что я лежу лицом вниз в слюне и капельках выблеванного вина. Она спрашивает: «Эй, ты в порядке?» — и я пытаюсь ответить: «Нет, я не могу встать, пожалуйста, отнеси меня в постель. Я не могу ползать. У меня руки как ватные. Я даже не могу встать на колени. Я знаю, что я слишком большой, но ты можешь просто притащить меня, и я лягу в постель? Просто не паникуй и отвези меня в больницу». Но она возвращается в постель. Наши отношения, начавшиеся, когда она была несовершеннолетней, а я был кем-то вроде увлеченного автора песен, продолжались годами борьбы и нелепых концертов в разгар зимы в Колорадо, мы разбили наш фургон на автостраде и все же добрались до съемочной площадки, делили нормальные постели (она была такой закоренелой лесбиянкой, что даже я не пытался соблазнить ее) на задних сиденьях машин, когда у нас кончался бензин посреди пустыни, мы смеялись над этим — и вот наши отношения пришли к такому финалу. Лежу нелепый, полуживой, на кухне, и она оставляет меня там одного. Это ваша дружба; это ваша дружба на наркотиках. Есть вопросы?

Неудивительно, что мою работу в приюте поглотили те же зыбучие пески. Когда кампания по строительству нового здания в столице была в самом разгаре, я первым делом с утра отправлялся на стратегические совещания. Через пятнадцать минут и четыре чашки латте я извинялся и уходил в ванную, садился на унитаз и засыпал. Как директор по работе с общественностью, я отвечал за то, чтобы создать положительный образ Общества защиты животных в глазах общественности и показать людям, что мы являемся важной частью общества, и у меня это хорошо получалось, но я привык делать это в классах, в зоомагазинах, а не в газетах или радио и не в таком широком масштабе. Я поднаторел в импровизации при подготовке презентаций, но то, что требовалось здесь, было далеко за пределами моих возможностей. Поэтому, естественно, я был шокирован, когда меня сменили на посту директора по связям с общественностью. Для них было бы проще простого уволить меня. Я не справлялся с работой. Вместо этого они признали мою ценность. Я думаю, то, что я делал с кошками, перевешивало мою некомпетентность как администратора. Альтернативой, которую они мне предложили, было продолжать заниматься своей кошачьей работой и возглавить мобильную группу по усыновлению домашних животных, в которой был я (до предела сломленный Кошачий Папа), разъезжающий в "Виннебаго", полном животных, и один волонтер, работающий три или четыре раза в неделю.

Это было долгожданное изменение. У меня действительно хорошо получалось, и за пределами здания, в мире, я не просто доносил концепцию заботы о животных до общества, но просто реальное доносил животных до людей и это было потрясающе просто и непосредственно. Каждый день я совершал обход со своим волонтером; мы выбирали пять или шесть кошек и одну собаку (а иногда и кролика), чтобы отправиться с ними на целый день в супермаркет, на уличную ярмарку, на фестиваль — куда хотите. Я всегда выбирал животных, которые больше всего нуждались в уходе, то есть они пробыли в приюте долгое время, проявляли признаки легкого помешательства от долгого сидения в клетке или были какими-то «слишком»: слишком старыми, слишком толстыми, слишком робкими, слишком смелыми, слишком черными, чтобы им можно было легко найти постоянный дом, настоящий дом. Персонал говорил мне: «Эй, послушай, этому парню нужно убираться отсюда», и я забирал его, и мы уходили.

«Мамочка, мамочка, иди посмотри на кошечек!», слышал я, сидя за столиком, похожим на закусочную, в торговом центре на парковке супермаркета, читая отрывки из книги по поведению, которую я уже прочитал тем утром. «Ладно, Джоуи, после того, как мы пообедаем и мамочка убедит магазин забрать машину, которую они ей продали, которая делает совсем не то, что они обещали...» - следовал ответ. Через двадцать минут передо мной стояла бедная, измученная женщина с гиперактивным шестилетним ребенком, и я откладывал флэш карты, которые сделал, пока они были в магазине, и знакомил ребенка с котом так, чтобы мать могла получить мгновения покоя.

Иногда, спустя полчаса, мама Джоуи понимала, что кошка - это как раз то, что им нужно, и когда они уезжали, я знал, что еще одна кошка находится на пути в хороший дом. В те дни, когда у нас было мало посетителей, я мысленно разрабатывал новую методологию и обращался к кошке или собаке (а иногда и к кролику), чтобы посмотреть, соответствует ли действительности то, о чем я подумал. Мне невероятно повезло, что у меня была работа, которая давала возможность изучать поведение. В конце концов, наша группа по усыновлению животных нашла постоянные дома для стольких кошек, что мы завоевали право на получение гранта и появились деньги на создание нового проекта по устройству кошек в постоянные дома.

Тем временем концертная рок-сцена в Боулдере умирала на корню. Группы наших друзей, с которыми мы отыграли так много концертов, разбегались, как тараканы, по Чикаго, Остину, Сиэтлу. Мы должны были это понять, когда Fox Theater, самое крутое место для выступлений в этом районе, начал вечер под названием Disco Inferno с диджеем. Все сразу же пошло так хорошо, что волновой эффект начал распространяться на другие клубы, и группы замерли, как будто по нам ударили коллективной битой, точно так же, как хеви-метал-группы на Сансет-Стрип спрятались, когда Nirvana добилась успеха. У Pope of the Circus Gods начались проблемы, как финансовые, так и межличностные — мы постоянно ссорились, — и в конце концов, через год или два после того, как я возглавил группу по усыновлению животных, музыкальная группа распалась.

Однако, несмотря на все это, я по-прежнему усердно работал в мире кошек, где к тому моменту меня ласково называли «Кошатником». Я писал статьи для нашего информационного бюллетеня и для информационных бюллетеней других приютов («Кошачье Моджо 101»; «Что можно и чего нельзя делать кошатнику на каникулах»), я начал проводить семинары для персонала нашего приюта и других работников приюта, волонтеров, приемных родителей и так далее. Затем Даниэль, нашему генеральному директору, пришла в голову идея, которая, на мой взгляд, изменила правила игры; она начала подталкивать меня к концепции консультаций по вопросам поведения на дому. Она считала, что приюту это не будет стоить и 10 центов (и, возможно, пустой клетки), когда кто-нибудь позвонит и скажет: «Я собираюсь отдать вам своего кота, ребята, я больше не могу этого выносить». «Что случилось?» – спрашивал я, когда добирался до дома этого человека. «Мой кот не перестает мочиться на игрушки моих детей», говорила измученная мать. «Им всем меньше восьми, а ему десять, и, по-моему, он на них обижен. Я не хочу делать выбор между моими детьми и моим котом, но я...» «Не будем пока об этом, ладно? Идите сюда. Давайте посмотрим на этот лоток». «Хорошо». «А сейчас посмотрим на игрушки». «Хорошо». «Видите, как игрушки образуют крепость вокруг кошачьего лотка? Они издают громкие звуки и двигаются самостоятельно. Вероятно, ваш кот чувствует, что его окружает и атакует хаотическая энергия”. «В самом деле? Он же не хочет показать, что ненавидит моих детей?» «Нет. Он говорит: Это место принадлежит мне, и оно находится под угрозой! Ваша кошка защищает Аламо (миссия Аламо — в 1718 году испанская католическая миссия в штате Техас, позже превращенная в крепость для борьбы техасцев с мексиканцами). Все, что вам нужно сделать, это создать другую игровую площадку для ваших детей или другую зону Аламо для вашей кошки. Если ему не придется делиться, он не почувствует угрозы, и это прекратится». «Не может быть, чтобы все было так просто». «Это не так-то просто. Это значит примерить другие очки, понимаете?»

Но это было просто; это была довольно простая проблема, решение, основанное на эмпатии, и еще одна кошка, которую не нужно было отдавать в приют. Эти визиты на дом были необходимы для моего нового процесса. Было важно, чтобы опекуны понимали кошачье Моджо или то, как кошки видят мир. Таков был результат примерно семидесяти пяти процентов моих вызовов на дом. В остальных двадцати пяти процентах случаев опекуны, о которых шла речь, на самом деле просто хотели получить разрешение сдать кошку в приют. Я устранял протечку, и на их лицах появлялось выражение паники (такое выражение было у бывшего опекуна Бенни), которого они, вероятно, не ожидали, и внезапно возникала новая протечка. Я добивался того, что кот больше не мочился на стену и вдруг слышал: «По-моему, у моего сына аллергия на кота». Или: «Знаешь, мы все равно думали завести ребенка, но я слышала, что они плохо ладят с детьми». Как только становилось ясно, что происходит, я начал сортировку приютов, изо всех сил стараясь убедить опекунов, пока не убедился без тени сомнения, что возвращение в приют было лучшим (и, в конечном счете, единственным) вариантом.

Другие консультации, которые я проводил, были для кошек, которых только что взяли из приюта, чтобы помочь им оставаться в домах, в которые они только что переехали. Это звучит элементарно, но Даниэль предприняла этот шаг, потому что это привело к сокращению возврата домашних животных. Каждое четвероногое существо, которое не возвращалось в приют, было животным, у которого не было черной метки, что его вернули из-за проблем с лотком или плохого обращения с детьми или другими домашними животными, черной метки, которая могла привести к эвтаназии из-за нехватки места либо в нашем приюте, либо в другом.

Продолжение автобиографической повести о работе Джексона Гэлакси в приюте следует. Надеемся, что это повествование поможет вам ещё лучше понимать взаимоотношения с вашими подопечными кошками.

Благотворительный фонд «Кусочек счастья для бездомной кошки» будет признателен за отзывы.