«Эта книга посвящается Бенни и его собратьям
— всем брошенным кошкам и котяткам в клетках,
которые продолжают ждать долгожданного дома»
Джексон Гэлакси, кошачий папа и бихевиорист

Дорогие друзья, в нашем блоге представлено много материалов по книгам и роликам нашего любимого кошачьего папы Джексона Гэлакси. Кто регулярно читает эти статьи, наверняка оценил полезность советов и опыта специалиста по поведению кошек, тем более за его спиной стоят врачи и ученые-исследователи. Как заявил сам Джексон Гэлакси, миссия его жизни — это сделать нашу планету лучшим местом для кошачьих. Мы продолжаем автобиографический рассказ о том, как два сломленных существа помогли друг другу, это были сам Джексон и главный человек в его жизни - кот Бенни. Продолжение повествования от первого лица.

Знакомитесь с новым котом? Попробуйте Трехэтапное рукопожатие
Используйте технику медленного моргания "Кот, я люблю тебя", описанную ранее, чтобы преодолеть языковой барьер. Вы носите очки? Снимите их и поднесите коту кончик наушника. Он не такой опасный, как ваша рука, и сильно пахнет той областью за ушами, которая пропитана вашим фирменным запахом. Дайте ему понюхать и, надеюсь, потереться щекой о наушник. Если вы не носите очки, попробуйте ненадолго заложить ручку или карандаш за ухо, а затем предложите ему. Дайте ему понюхать ваш палец, как он нюхал очки или ручку, и поднесите этот палец к месту между и чуть выше глаз. Позвольте ему коснуться вашего пальца своей головой и надавливайте на него, пока не проведете плавными движениями от переносицы к пространству между ушей. Это взаимный жест, как рукопожатие или объятие. Вот так, вы больше не чужие люди.

«Эм... хорошо», - сказал я как ни в чем не бывало. Я просто хотел избежать любых разговоров об эвтаназии, чтобы избавить его от боли и наших растущих расходов. Я заботился о его спокойствии, просто о том, чтобы ему было комфортно среди изучающих и холодных прикосновений ветеринарного персонала. «Так что же мне... делать?» Глубокий вдох. «Пожалуйста, сделайте что-нибудь, не связанное с голубым соком....(пентобарбитал натрия, используемый для убийства щенков или котят в эмбриональных мешочках)». «Пока что просто держите его в большой переноске в своей квартире и дайте тазовой кости время срастись. Через шесть недель привезите его обратно, и, если не случится ничего непредвиденного, мы удалим лапу». «Никакой реабилитации?» я спросил. – «Ничего?» - спросил я. «Ему нужно хорошенько отдохнуть. Это его реабилитация. Ему просто нужно подлечиться». «Нет, но вы не понимаете, я Кошатник, у меня есть целый план, и »… Доктор Рэйчел слабо улыбнулась. Она с самого начала была отличным защитником, научив меня многому о кошках. Она привыкла к моей растущей эксцентричности. «Это здорово, Кошатник. Ему нужно полежать неподвижно, и ему нужно время, чтобы прийти в себя».

Я оказался так себе защитником кошек. Получить доверие кота, подержать его в коробке полтора месяца, а затем отрезать ему лапу. В любом случае, проблемы со здоровьем Бенни означали, что для моего первого случая это будет нетрудно. Раз он будет жить в переноске, подумал я, это значит, что он будет отделен от других кошек в доме, что означает отсутствие неприятных знакомств. И между мной и ним будет небольшая дистанция, достаточная для того, чтобы я не усыновил его. Я снова стал жертвой идиллических грез о времени, проведенном с Бенни, и мы знаем, к чему это приводит. Моя соседка по комнате Кейт, барабанщица моей группы и одна из моих самых близких подруг, которая знала меня как начинающего сумасшедшего кошатника, была умнее меня и настороженно относилась к нашему новому коту. У нас уже были некоторые социальные проблемы, с которыми приходилось сталкиваться, а именно: мой семикилограммовый красавец кот по кличке Рабби, внушающий священный ужас, который так безжалостно преследовал кошек Кейт, Саманту и Мэгги, что Кейт в конце концов пришлось построить крепость из диванных подушек вокруг своего толстого японского хлопчатобумажного матраца, чтобы она могла спать, не слыша драк, которые вспыхивали в середине ночи. Физической и эмоциональной противоположностью Рабби была моя другая кошка, Велуриа, которая в самые тяжелые времена весила два с половиной килограмма. Они оба были воплощением кошачьих инь и янь, абсолютного хищника и жертвы. Если Рабби был драчуном - крупным, но обманчивым в смысле нужной скрытности и скорости, этаким кошачьим эквивалентом носорога, то она была убегающей жертвой в ожидании, ослепительно быстрой, с безумным вертикальным прыжком, и все это в крошечном обрамлении. (После того, как я ее удочерил, я несколько недель думал, что это котенок породы мейн-кун, которому всего несколько месяцев; на самом деле ей было три года). Она была самой любимой пушистой игрушкой Рабби, и она просто ненавидела быть любимой игрушкой Рабби. Так что я понял, почему Кейт волновалась.

Рабби, Саманта, Мэгги и Велуриа составляли уже достаточно взрывоопасную смесь, чтобы добавить к ним совершенно неизвестный элемент. Первый месяц или около того прошел на удивление без происшествий. Бенни не проявлял интереса ни к кому и ни к чему. Оглядываясь назад, я понимаю, что его апатия была просто вынужденной адаптацией к размерам его ближайшего окружения. К тому же несмотря на то, что в течение первых нескольких недель по его венам поступало обильное количество лекарств, он все еще испытывал явный дискомфорт при стоянии, ходьбе и пользовании своим лотком. Другие коты постоянно кружили вокруг его переноски. Это было похоже на то, как в фильме «Воины» банде приходится добираться из одного конца Нью-Йорка в другой, встречая по пути конкурирующие банды. Все остальные коты дразнили Бенни: «Эй, воин! Выходи поиграть!»

Даже когда Бенни, наконец, разрешили выходить играть - спустя месяц после того, как он пожил у нас, его постоянные физические проблемы сделали его первые попытки познакомиться с миром робкими. Но было кое-что еще: его манеры, которые я находил любопытными и часто даже забавными. Он заходил в гостиную, оглядывался по сторонам и рассматривал себя — буквально оценивал свои лапы, свой хвост и его недоумение было ощутимым. Это было похоже на то, как если бы Бенни, водитель автобуса и вечный холостяк, уставший после десятичасовой смены, добрался до своей разваливающейся мебели производства Ла-Зет-Бой, съел пончики «Голодный человек» фирмы Свенсона и заснул с вилкой в руке, только чтобы проснуться, свернувшись калачиком на кровати с пончиками, засунув нос в собственную задницу. Он выходит в гостиную, пытаясь стряхнуть с себя дурной сон, который уже оставил позади, и замирает, осознавая: «...Кот? Я долбаный кот?». Хвост дергается сам по себе, и он подпрыгивает. Он безуспешно пытается ориентироваться в мире с помощью четырех лап и когтей. Он делает шаг, осматривая свое новое тело. Он оглядывает комнату с такой выгодной позиции, с которой никогда раньше не сталкивался. Он хочет как можно скорее подойти к зеркалу и посмотреть, что, черт возьми, происходит, но единственное зеркало находится над раковиной в ванной. Поскольку его левая задняя нога все еще вызывала явные проблемы, он ни за что не стал бы прыгать с пола на раковину только для того, чтобы стать свидетелем этого ужаса. Он волочил ногу за собой и часто откидывался назад на полпути и грыз ее, как незваного гостя, одержимо вылизывая её, как будто если бы он мог просто искупать ее, это не было бы так раздражающе. Я не могу сосчитать, сколько раз в день его нога застревала между бамбуковыми перекладинами кресла марки Papasan, которое в те дни было в моде у всех бюджетников. Бенни кричал, и мы вытаскивали его, съежившись и думая: «Господи, ноги не должны так изгибаться ….».

Очевидно, ногу надо было отрезать. В этом не было ничего страшного, я знал множество «трехногих», которые прекрасно справлялись с жизнью. Кейт, однако, придерживалась другой точки зрения; по тому, как она возражала, можно было подумать, что мы обсуждаем ее собственную ногу. «Отлично» - сказал я ей. «Давай заключим сделку. Мы назначим время операции, но если ты сможешь провести реабилитацию до этого, и его нога не зацепится за стул, или за петли ткани на ковре, или за невидимые ловушки для ног, которые мы не видим, но которые обездвиживают его, мы отменим операцию».

Сделка была простой формальностью; Кейт знала о восстановлении кошачьей лапы столько же, сколько я о том, как ее отрезать. Кроме того, мы все еще не знали, поврежден ли нерв. С того дня я отложил операцию на месяц. И все же Кейт упорно продолжала курс изометрии. Она переворачивала Бенни на бок и осторожно подталкивала его лапу к тазу, снова давала ей расслабиться, толкала, расслабляла, толкала, расслабляла. Она делала это в течение нескольких недель, но Бенни почти не реагировал. Если только его раздражение, которое привело к тому, что он укусил ее, считается реакцией. Я еще раз отложил операцию по настоянию Кейт. Она могла быть очень настойчивой. Затем, наконец, шесть недель спустя, боги приюта приказали нам либо ампутировать ногу, чтобы мы могли перейти к следующему этапу передачи Бенни в приемную семью, который включал бы социализацию и адаптацию к новой территории с учетом его новых физических проблем, например, как он сможет на трех лапах пользоваться кошачьим лотком? или вернуть его в приют чтобы пристроить в семью. Тем не менее, Кейт не переставала двигать лапу, позволяя ей расслабиться, опять толкала, опять расслабление, вновь толкала, расслабляла и толкала. Она делала это за завтраком, она делала это перед репетицией, и ничего не происходило. Дошло до того, что я начал испытывать к ней жалость. Пока однажды вечером, когда мы смотрели телевизор, что-то не изменилось.

«О, черт, Джексон! Джексон! Джексон! Посмотри на это!» Я не смотрел. «Круто». Я был занят тем, что злился на то, что ее новая стрижка загораживает мне обзор телевизора. «Нет, посмотри!» «Ну смотрю» «Иди сюда». Она стащила меня с дивана одним своим грозным взглядом, подождала, пока я успокоюсь, и прижала его лапу к своему тазу, а кот сопротивлялся. Шок вывел меня из ступора. «Срань господня», - сказал я. «Сделай это еще раз». Она так и сделала. Сопротивление усилилось. «Дай мне попробовать!»

Она так и сделала. Потом он укусил меня. Я определенно этого заслуживал. Я вспомнил, что доктор Рэйчел говорила об «отсутствии рефлекторной реакции» и «повреждении нервов». Отличная работа, приятель, подумал я, удивленный тем, что вдруг озаботился сохранением лапы. Ну теперь я ей покажу! Шли дни, и Бенни начал оказывать все большее сопротивление, все сильнее и сильнее отталкивая руку Кейт. Как только я понял, что есть шанс спасти лапу, я с энтузиазмом включился в процесс реабилитации, хотя для этого пришлось признать, что я был неправ. Однако отталкивать руку - это одно, а использовать ногу - совсем другое, а время шло. Операция Бенни была назначена на утро среды. Буквально в одиннадцатом часу, во время последнего сеанса реабилитации во вторник поздно вечером, он как будто внезапно осознал, что ему собираются отрезать ногу. «Простите? Вы действительно это имели в виду??!»

Он вскочил и начал бегать по дому, перепрыгивая через полки, столы, забираясь под кровати. «Серьезно!! Давайте будем рациональны! Смотри… - смотри. Смотри сюда, черт возьми! Это работает! Я буду шевелить пальцами ног! Гоняться за насекомыми! Лазить по полкам! Кресло-Папасан, вот оно! Эй, человек, ты, блин, наблюдаешь за мной? Сейчас я подбегу к тебе, укушу тебя за лодыжку и убегу, как будто я соткан из тумана! Отрезать мне ногу? Я так не думаю, ты… ты… ублюдок, я думал, у нас есть взаимопонимание!!» Это не имело никакого отношения к выражению «Я-заснул-в-кресле-и-теперь-я-кто?». Он был сбит с толку, но двигался быстро. Была полночь. Я собирался позвонить доктору Рейчел рано утром и снова отменить встречу. На самом деле, теперь мне придется умолять о том, чтобы лапу сохранили. Не для того, чтобы продлить срок содержания Бенни в моем доме, а чтобы объяснить, о чем врач полушутя упомянула двумя месяцами ранее. В тот момент, когда я наблюдал за победой Бенни над судьбой, я почувствовал, как что-то изменилось, и понял, что, независимо от того, станет он трехногим или нет, игра окончена.

Бенни больше не был моим временным приемным котом. Он стал моей семьей. Кейт яростно возражала, и это, честно говоря, потрясло меня до глубины души. Вылечив его, она была счастлива вернуть его в приют, чтобы его усыновила подходящая семья. Теперь мне предстояло торговаться с Доком Рэйчел, чтобы сохранить ему лапу и с Кейт, чтобы сохранить все остальное. Кейт намеренно игнорировала то, что я был подходящей семьей. Мы говорили нашим посетителям, что, когда вы приходите в приют, чтобы взять питомца, вы должны стараться не растеряться при виде такого количества кошек, не испытывать чувства «я просто хочу забрать их всех домой». Вы не выбираете животное, животное выберет вас. Так было и с Бенни — наблюдая, как он бегает по квартире, чтобы мы не ампутировали ему лапу, я понял, что он выбрал меня. Учитель пришел, когда ученик был готов к обучению. С помощью просьб, переговоров, уговоров, упрашиваний, манипуляций и лжи — практически всех уловок, с которыми я когда-либо сталкивался, мне удалось убедить Кейт позволить Бенни остаться. Он постепенно, очень постепенно, начал привыкать к своему новому дому и казалось, что все у него наконец-то налаживается, по крайней мере немного. За свою короткую жизнь он пережил столько потрясений; должно быть, это был рай - оказаться в месте, где все остается стабильным.

Это продолжалось недолго; понятие «стабильность» в моей жизни было просто шуткой. Срок нашей аренды истек, и мы решили, что вместо того, чтобы платить повышенную арендную плату, мы потратим наши деньги на запись полноценного альбома. Деньги, которые мы заработали бы, волшебным образом найдя место, где вся группа могла бы жить и репетировать и куда копы приходили бы только через день. Тем временем нам пора было съезжать и мы оказались в гостеприимном доме Джереми, парня Кейт. Он был построен в викторианском стиле и, как и большинство домов того периода, был большим и в то же время пугающе тесным — я думаю, викторианцам нравилось жить в местах, где повернуться негде. Джереми и Кейт спали в главной спальне, в другой спальне у Джереми жил еще один его друг, Бет, клавишница моей группы, жила в другой, а я - в четвертой, которая больше походила на чулан в викторианском стиле. В дополнение к нашим пяти кошкам (Рабби, Бенни, Велуриа, Саманте и Мэгги), у Джереми уже был кот Траппер, у его друга была собака, а также очень крикливая птица, никто не хотел признавать себя хозяином этой птицы. Поначалу проблем не возникало; животные, как четвероногие, так и двуногие, занимались своими делами, как будто ничего не случилось. Рабби был доброжелательным сотрудником исправительного учреждения, совершал обход и поддерживал мир среди заключенных, и все, включая Бенни, уважали его правила. К этому времени Рабби и его поведение носорога уже так напугали Велурию, Саманту и Мэгги, что они уступали ему место просто потому, что это было проще всего сделать. Бенни, со своей стороны, оставался сторонним наблюдателем. Но ненадолго.

Однажды вечером мы впятером устроились на диване у Джера, уставившись в телевизор. Бенни припарковался под подставкой для телевизора и смотрел, как мы смотрим в телевизор. Проходя мимо, Рабби случайно оказался рядом с Бенни. Такое пересечение на тропинке обычно выглядит одинаково: если два кота находятся на одном и том же участке пути, и ни один из них не уступает дорогу другому, они обнюхивают друг друга, потом сверлят друг друга взглядами, пока кто-нибудь не моргнет, не зашипит или не поднимет лапу, что снимет напряжение и положит конец игре в цыпленка. Бенни вообще не проявлял ничего необычного в поведении. Затем он нанес удар, как змея.

Только что два спокойных кота обменивались информацией с помощью глаз и хвостов, а в следующее мгновение меховая масса катается по полу, как обезумевший робот-пылесос, царапаясь и крича громче, чем дети в доме с привидениями — а потом на мгновение воцаряется полная тишина, каким—то образом снова появляются два кота — ровно настолько, чтобы я мог подумать: "может быть, я смогу протянуть руку и схватить", - и затем все снова взрывается, как будто кто-то нажимает на рычаг автомата для игры в пинбол, и всепожирающий шар кошачьей злости летит к фасаду дома, ударяется о входную дверь, отскакивает и возвращается по своим ужасным следам к черному ходу, а затем катится быстрее, царапаясь сильнее и крича громче, и быстрее, и сильнее, и громче, ударяясь о заднюю дверь, снова устремляясь к парадной, двигаясь по коридору в смешной и одновременно ужасающей манере и как раз в тот момент, когда я думаю, что это самая долгая кошачья драка, которую я когда-либо видел, наступает еще один момент, когда они снова становятся двумя котами и в этот момент Рабби делает то, чего никогда раньше не делал: он взмахивает хвостом и бежит.

Продолжение автобиографической повести о работе Джексона Гэлакси в приюте следует. Надеемся, что это повествование поможет вам ещё лучше понимать взаимоотношения с вашими подопечными кошками. Благотворительный фонд «Кусочек счастья для бездомной кошки» будет признателен за отзывы.